Ольга Колесник:
Всем привет, в студии Ольга Колесникова, и это программа «Другой ракурс». Мы сегодня обсудим такую важную тему, как противодействие РЭБ и БПЛА. У меня в гостях Игорь Потапов, специалист по созданию РЭБ и БПЛА, автор Телеграм-канала «Потапов. АО «НПП»», и Алексей Васильев, автор Телеграм-канала «Русский инженер», инженер и военный аналитик. Парни, очень рада вас видеть, спасибо, что приехали.
Тема очень актуальна, я побывала в Бахмуте, в Мариуполе за последнее время и преисполнилась в своем опознании, ощутила момент того, что противодействие РЭБ, противодействие БПЛА — это одна из важнейших задач. Что вы по этому поводу думаете? Леша целую программу придумал по противодействию БПЛА.
Алексей Васильев:
Целая программа – это громко сказано. Просто давно уже этот вопрос изучаю и стараюсь понять по каждому из вариантов, которые предлагаются, которые обсуждаются, потому что большинство людей генерируют примерно схожие идеи, тут сложно выделить авторство, что кто-то придумал. И вопрос уперся, скорее, в организационную плоскость, как эти идеи протестировать, проверить и убедиться, что из них работоспособно, а что нет. В частности, мне в бот пишут постоянно изобретатели, что мы придумали классную вещь, это решит вопрос, обманули физику. С одной стороны, похвально, здорово, что люди стараются, что-то думают. А то, что не очень хорошо, это то, что при этом математику и физику забыли. Причем не только мне, сравнивал с коллегами, кто тоже занимается этой тематикой, с других каналов, 90% изобретений – одно и то же: как стрелять из подствольника против дронов. Каждый думает, что он придумал что-то гениальное, но физику и математику посчитать не в состоянии чаще всего.
Если кратко, пересчет с точки зрения сколько нужной энергии одной дробины, с учетом того, что есть понятие кинетической энергии и есть понятие импульса отдачи. Одна квадратичная зависимость, другая линейная. Чтобы сильно не душнить, объясню: если взять всю эту математику, все пересчитать, получается, что выстрел из подствольного гранатомета будет менее эффективным, чем выстрел из дробовика, при этом он будет тяжелее и самое главное – подствольники сейчас практически не используются на поле боя.
Игорь Потапов:
И перезарядка очень долгая.
Алексей Васильев:
Перезарядка вручную, это один выстрел, то есть все одноразовые штуки – это одна история. Вторая по популярности тема –сеткометы. У сетки в силу большой парусности скорость разворачивания меньше.
Ольга Колесник:
Насчет сеток мне недавно сказали, что это полная глупость, но сказал, правда, блогер.
Алексей Васильев:
Есть нюансы. Если сетка в узких нишевых задачах, она может сработать. Она неплохо работает для перехвата мавиков. У нас несколько производителей делают сеткометы, как раньше были для отлова собак, их модифицировали: вешается под FPV-дрон или под мавик, и он перехватывает небольшой мавик, небольшие БПЛА вполне эффективно. Нишевое решение, и оно вполне имеет место, но в целом это не основа для противодронной защиты. Как ни странно, средство с самой большой эффективностью – это дробовик.
Ольга Колесник:
Ты принимал участие в разработке программы, которая как будто бы родилась у всех, потому что она естественно рожденная по противодействию БПЛА, приняла в ней участие и Аня Тараносова, и Лыня. Расскажи поподробнее об этом.
Алексей Васильев:
Так получилось, что один наш общий знакомый при мозгоштурме, когда ищем средства, выразил категорическое убеждение, что дробовики не работают. Я спрашиваю: «Почему?» Проверяли, был заказ исследования сверху, чтобы провести исследование, работают дробовики или нет. Хорошо подготовленные специалисты стреляли из дробовиков и не могли попасть полчаса, в итоге пошел наверх доклад, что дробовики не работают. Это было летом 2023-го года. А у меня ровно противоположная информация. Начинаю расспрашивать его о деталях, и выясняется, что подбор материалов для испытаний, то есть это вид боеприпаса, дальность, дистанция, проводилось только на одном единственном виде и не было никакой научной методичности, когда проводится контрольная группа, разнарядность по боеприпасам, по условиям и прочее.
Игорь Потапов:
А как проходило? Просто вышли, побахали и ушли?
Алексей Васильев:
Я не сильно могу подробно рассказывать в эфире. Неправильные условия проведения эксперимента, неверный подход методологически привел к ровно противоположным результатам. И потом возникла мысль, что надо это все дело провести. Лыня, как хороший специалист, хороший организатор, взял на себя груз ответственности, эту ношу и сначала сумел провести исследование и потом по результатам исследований с уже готовой методичкой по обучению, то есть они с Аней выработали всю концепцию, как обучать, не просто взяли и начали стрелять, а она как методист, как профессионал-спортсмен выработала самую оптимальную методику обучения с минимальным сроком, с максимальной эффективностью. Посчитали необходимый расход боеприпасов, необходимых элементов для обучения, параметры, которые нужны для стрельбы. Эту тему сейчас стараюсь публично не озвучивать, какие цифры и прочее, потому что оппонент за нами следит. Но выработали самые оптимальные калибры, самые оптимальные значения, и сейчас результативность достигает, в принципе, ты и сама видела.
Ольга Колесник:
В последней тренировке, которая проходила на базе бригады «Эспаньола», я приняла небольшое участие. Давайте посмотрим, как это было.
ВИДЕО
Ольга Колесник:
Друзья, всем привет, сегодня мы побываем на тренировке, где ребята стреляют из гладкоствольного оружия по тарелочкам, тренируясь работать по дронам. И сейчас я вам покажу и расскажу, что здесь происходит. Месье Ярый, как ваши дела? Как проходит тренировка?
Ярый: Лучше всех.
Алексей Живов: Если Ярый улыбается, значит все очень хорошо.
Ольга Колесник:
Я Ярого видела только улыбающимся, понимаешь? Вы стрелять еще будете?
Ярый: Да, конечно.
Ольга Колесник:
Лыня, а как тебе пришла в голову идея сделать такое мероприятие? Я же понимаю, это не первое мероприятие.
Сергей Паршиков: Это уже шестое или седьмое, это четвертое подразделение. Я увидел, как охотники сбивают дрон. Они реально за ним охотятся. Мы ехали вместе, он говорит: «Высади нас, мы быстро его бахнем и пойдем». Я говорю: «Куда высади? Валим отсюда. – Нет, высади нас, мы бахнем». Я увидел, как пацаны смело стреляли, и понял, что нужно готовить пацанов к 12-му калибру, потому что попадает уже 12-й калибр из Министерством обороны, у нас с изъятием можно брать 12-й калибр. И мы готовим штурмовые подразделения на передке, поближе, их не отпускают, они не могут на большую землю приехать. Мы приезжаем к ним и готовим, привозим, в этот раз 15 тысяч патронов, 15 тысяч тарелок. Плюс мы привезли профессиональные машинки, выставили настоящую профессиональную галерею с тренерами. У нас тренеры приехали из Томска, Питера, Москвы. Мы всех собрали и привезли.
Ольга Колесник:
Круто. Результаты уже есть какие-то?
Сергей Паршиков: Есть, конечно. У нас всегда есть. И на фронте есть результаты, наши ученики нам пишут письма, говорят, мы не боимся. Теперь получилось так, что дичь и охотник поменялись местами. Теперь мы не дичь, мы охотники.
Алексей Живов: Даже уже слегонца уставшие, потому что настрелялись все вдоволь. И ты знаешь, уровень заметно растет. Я, честно, не стрелял из гладкого ствола вообще никогда, для меня тут первый раз. И уже к концу занятия я недурственно поражаю тарелочки. И ты знаешь, что важно? Я до этого думал, что это архисложная история. Серьезно, я смотрел и думал: как они попадают? На самом деле, когда ставится техника, а она ставится довольно быстро, ты быстро все осваиваешь, и появляется уверенность, а это очень важно, потому что на передовой основные потери идут от того, что люди теряют самоконтроль, когда на них летят дроны. Самоконтроль потерял – все, непонятно: убегать, прятаться, спасать, не спасать. Тут раз, встал, тык-тык-тык, отработал. Все должно до рефлекса довестись.
Дядя Сережа: Это разные модели, разные модификации, но в любом случае гладкий ствол есть гладкий ствол, трубка с кусочком дерева на конце. пробка. И оно в любое попадает, только надо правильно это делать. Мы это пытаемся объяснить ребятам, и у нас все получается.
Ольга Колесник:
Это очень круто. А месье Мансуров, вижу, ходит, он сегодня в качестве мишени выступает?
Дядя Сережа: Нет, мы не можем позволить себе такого человека в качестве мишени. Мы его будем все защищать.
Ольга Колесник:
Оптимистично звучит. Появилась главная звезда мероприятия. Сразу пытается от меня убежать. Анна, что Вы расскажете про сегодняшнее мероприятие?
Анна Тараносова: Я так довольна. Ребята в очень хорошей подготовке. И за счет этого сокращается количество времени, которое нам надо на какой-то установочный момент, базовый момент. Мы можем намного раньше перейти уже к самой эффективной работе по разным траекториям. Прошло полдня, а нам уже надо сейчас менять траекторию, потому что ребята это все обстреляли. Поэтому это очень круто.
Ольга Колесник:
Еще поедешь в Эспу?
Анна: Конечно.
Алексей Живов: Понятное дело, что в «Эспаньоле» нет не любителей оружия, и когда они видят, что приехали профи, с классной техникой, показывают, все объясняют, никакого высокомерия, все по кайфу, по-братски, естественно, все сразу же вовлекаются. Более того, хорошо, что в другой раз, когда вы к нам приедете, мы уже под вас будем даже, может быть, из ЛБС людей вытягивать, чтобы всех готовить. У нас же все на горизонталке, горизонталка – это личный контакт. Создал Господь землю и понял, что это благо. Люди увидели, как вы работаете, поняли, что это хорошо, и в следующий раз все будут максимально заинтересованы в вашем приезде и подготовке всего личного состава.
Алексей Васильев:
Видно, какой теперь это приобрело размах, какой результат дает. Показатели после обучения очень высокие. И заканчивая варианты физической борьбы с дронами, которые становятся неотъемлемой частью всей этой системы, то есть он не заменяет полностью все средства, но становится последним рубежом обороны, за которым не остается других вариантов. Дробовики – это оружие не каждого бойца, нет необходимости, основное оружие бойца другое для боевых действий, обычная стрелковка. Поэтому из дробовиков – это самый оптимальный вариант применения и формирования группы прикрытия.
А индивидуальным последним рубежом является разработка. Мы с коллегой долго применяли мозгоштурмовые усилия по тому, как это выработать, как сделать, к сожалению, сейчас показать не можем, Игорь чуть подробнее расскажет. Это многопульный патрон под стандартный 5.45, это дает возможность бойцу, просто поменяв отдельный запасной магазин, обеспечить себе гораздо выше уровень защиты, чем при стрельбе обычными штатными патронами.
Ольга Колесник:
У меня сразу вопрос психологического фактора. Какова вероятность, что боец, который едет на багги, выстрелит, сможет отработать в процессе езды по дрону, который летит за ним его убивать? Очень частая ситуация на данный момент.
Алексей Васильев:
В некоторых ситуациях это надо будет тактически проверять, исследовать, как лучше применять – либо останавливаться, спешиваться. Если хорошо бойцы подготовлены, то им проще остановиться, спешиться и встретить угрозу вживую.
Игорь Потапов:
Тут момент в другом. Мы сколько на багги ездили с ребятами, во-первых, ты его не услышишь 100%. Ты когда едешь, он, скорее всего, прилетит куда-то рядом, взорвется, если у тебя РЭБ стоит, окажется воздействие.
Ольга Колесник:
Есть хороший признак летящего дрона – кто-то начинает рядом стрелять.
Игорь Потапов:
Но человек за рулем точно ни в какой дрон не попадет. Это обязательно второй номер должен быть либо сзади сидеть. Есть еще тактика у противника, под которую у нас ребята попадали недавно, когда тебя по магистрали срисовывают, дрон ложится на землю с выключенными моторами, лежит не 20 минут, а намного больше, и на обратном пути поднимается и входит в переднюю часть машины. При этом РЭБ вниз работает не очень хорошо и влияния на дрон особо не оказывается. А то, что Леша сейчас говорил про патрон, что мы сделали сейчас, уже протестировали, попробовали, это решение, которое сможет вернуть дроны к 2023-му году и эту проблему в большей части убрать, потому что ружья – это круто, классно, но надо учить, надо тратить время, нужные ружья, нужные патроны, отдельный набор боеприпасов, отдельный порох под них надо найти, отдельного специалиста, пройти курс.
Алексей Васильев:
Очень тяжело весит, потому что патрон весит в 3-4 раза больше, чем обычный. Банально иметь запас БК на себе внезапно оказывается немалой массы. Если это группа прикрытия, они не смогут ничего носить, потому что если они будут полноценно загружены боекомплектом, запаса грузоподъемности не остается у человека.
Игорь Потапов:
Мы занимаемся в основном РЭБ, разведкой и подавлением. Если у нас на группу есть перехват спектроанализатор, мы можем выявить проблему, увидеть угрозу и начать с ней работать. Есть ручные РЭБы, типа «сковородка», «утюг» наш, который мы сейчас делаем, это физическое воздействие на мавики. Мы можем разведку от себя отогнать, сбросы от себя отогнать.
Ольга Колесник:
А «сковородка» работает вниз?
Игорь Потапов:
Да, она же направленная, мы можем ручкой вертеть куда хочешь. Перехваты видео, у нас раньше были аналоговые версии, тупые, сейчас у нас умная история с SDR, которая во всем диапазоне работает. Мы все видим, буквально вчера дособрали комплект, оно работает нормально, то есть со стенда сняли, уже все в корпусировании.
И возвращаемся к патрону. Физическое устранение – самое эффективное устранение, кто бы что ни говорил, как бы на РЭБ ни молились, РЭБ вообще не панацея, и он сегодня работает, завтра не работает. Он работает, но эластичность технологий противника намного сильнее, чем у нас, надо признать этот факт, потому что поменять модули они могут за один день, а у нас на это уйдет чуть больше времени.
Возвращаясь к патронам. У тебя есть отдельный магазин, ты выявил угрозу, засунул в магазин, перезарядился, можешь работать. У тебя вместо 30 элементов на рожок 90. Можем сделать до 120, если получится расширить. При тестировании стабильное облако на 25 метрах – это примерно 15 сантиметров, чем дальше, тем больше. Работать из автомата может любой боец, который из него работал последние три года. Человек, который три года стрелял из автомата, резко возьмет ружье – он не попадет, его надо переучивать.
Алексей Васильев:
Есть нюансы. Конкретно про многопульный патрон, я сейчас с ребятами общался, кто опытные стендовики, под них пусть и меньший объем подготовки, но все-таки надо будет переучивание, потому что человеческий глаз, который привык поражать наземные цели, не натасканный на смещение в воздухе и в пространстве, как у большинства людей не работает встроенный дальномер и расчет упреждения. Для этого необходимы элементы этой методики обучения и для тех, кто работает обычной стрелковкой.
Игорь Потапов:
Мне кажется, там вход чуть-чуть проще, чем переучиваться на 12-й калибр.
Алексей Васильев:
Вход проще, потому что в 12-м калибре добавляется гораздо более сильная отдача и меньшая скорость, скорость дроби в 2,5 раза меньше, чем у нарезного оружия, и это приводит к тому, что упреждения при стрельбе надо чуть-чуть смещать. А так как дрон очень небольшая цель, то 10 сантиметров промаха – это не в девятку попал, а просто в воздух. Там промежуточных вариантов нет, то есть либо ты попадаешь, либо в молоко. Небольшое изменение по скорости тоже сказывается. Поэтому большая проблема у большинства людей, кто переходит с нарезного на гладкий, как и у охотников то же самое, когда человек занимается стрельбой на зверя и на птицу, совершенно разный хват, и те, кто чередуют, профессиональные охотники, что надо каждый раз, если ты идешь на птицу, на стенде чуть поработать, просто чтобы мышечную память возобновить, либо ее наработать, закрепить. Этот фактор есть, его надо просто учитывать, для того чтобы понимать, когда говорят, что дробовики не работают… Работают отлично, просто при нужных условиях.
Игорь Потапов:
Если научить, мы очень много жизней сможем спасти.
Ольга Колесник:
Это очень круто, важно, но есть еще момент касательно боевых действий. Сейчас очень многие подразделения, да в принципе все работают над созданием воздушных ретрансляторов. У кого-то уже это получилось, у кого-то работа в процессе. Технология и техника по сбитию дронов не приведет ли к тому, что мы начнем убивать воздушные ретрансляторы?
Алексей Васильев:
Воздушный ретранслятор находится, как правило, на территории, которую контролирует оператор. Его задача – улучшить связь с дроном и отвести удар другими средствами по оператору, своего рода воздушный вынос. И все приводит к тому, что у нас ретрансляторы не находятся в зоне поражения стрелковым огнем, вообще никак. Поэтому против ретрансляторов имеет смысл применять дроны-перехватчики, тоже направление, которое развивается. Очень активно его использует сейчас противник, обычные FPV, даже без особых доработок. Но для работы систем перехвата требуется, если мы не считаем всякие сеткометы и прочее, они тоже эффективны, но там своя ниша, потому что против «Бабы Яги» она уже не сильно работает, они перерубают нити, и все. А против дронов-камикадзе, которые сбивают наши птицы, эти глазки, могут работать по ретрансляторам, они используют систему наведения благодаря радиолокационным станциям, это освещение воздушной обстановки. Соответственно, РЛС, которые называются RADA латинскими буквами, это сейчас новая надежда, новая ставка командования ВСУ на то, что они лишат нас глаз, и мы не сможем в оперативную глубину наносить удары, которые приносят им до половины потерь. Тут же надо понимать структуру потерь украинской армии. У них на поле боя потери выше, потому что у нас до двух-трех сотен ударов производится ежедневно большими бомбами. Бомбы, либо ракеты и прочее, которые наносятся в глубину. Это диспропорция, у них такого объема нет. Да, у них бывают удары HIMARS и прочее, но количество уже не сопоставимо, максимум штуки, может, десятки, а у нас каждый день сотни. Они прилетают в пункты временной дислокации, склады и прочее, что приводит к потерям не на линии фронта, а в тыловых подразделениях. И чтобы снизить эти потери, они хотят выключить.
Причем это важно еще для чего: для наступления нам необходимо наносить удар через ЛБС, не позволять концентрировать резервы. И таким образом они срывают наши наступательные действия. Причем эта ситуация очень интересна тем, что так как они находятся в обороне, то наши зеркальные меры, то есть если сосредоточимся только на охоте за их птичками, не дадут эффекта, они чуть-чуть снизят наши потери, но в силу диспропорции по ударным средствам это не скажется, а просто приведет к усилению нашей обороны, но в наступление мы не сможем из этого идти. Поэтому нам необходимо вырабатывать решение, которое позволит охотиться с помощью обычных дронов на источники радиоизлучения, в том числе ретрансляторы.
Ольга Колесник:
Я спрашивала не про охоту на ретрансляторы, а будет ли у нас непрерывный самострел по собственным ретрансляторам. Игорь, ты что об этом думаешь?
Игорь Потапов:
Самострелы по своим птицам – это классический анекдот, ВПшники очень любят стрелять по маякам, которые им летят. От этого никуда не денешься, мне кажется.
Алексей Васильев:
Насчет того, чтобы не было самострелов, необходимо совершенствование системы обмена информацией. Причем у оппонентов есть программа, у нас есть Deltа, Вираж, у них еще есть программа, она менее популярна в мире, и это именно обмен информацией между РЭБманами, между борцами мобильной оперативной группы и самими расчетами FPV. Они выбирают нужные частоты, на которых летают, чтобы друг друга взаимно не давили, временное окно, и у них на экране приложение.
Игорь Потапов:
Как сделать так, чтобы им пользовалось много людей?
Ольга Колесник:
У нас есть аналог такой системы?
Алексей Васильев:
Делается.
Игорь Потапов:
У нас обычно как координация повышается? Твою птицу сбили, ты идешь разбираться, почему ее сбили. Знакомишься, говоришь – больше не сбивайте. Вот сейчас мы полетим, сейчас тебя не сбивают, момент координации. И она пока сейчас не очень сильно развита.
Алексей Васильев:
Причем координация нужна и РЭБам.
Игорь Потапов:
РЭБам, ПЛА, пехоте.
Алексей Васильев:
Вся эта связка должна работать. И чтобы донести информацию, что будет лететь наша птица в то-то время, в таком-то окно, в таком направлении.
Ольга Колесник:
Какие у нас есть практические решения этой проблемы, помимо создания чатиков в Telegram?
Игорь Потапов:
Закреплять определенную зону только под одним полком, у которого радейки напрямую связаны. Вот решение.
Ольга Колесник:
Интересное решение. Все это классно и применимо для бойцов, тех, кто принимает прямое участие в боевых действиях. Но как обычным людям защититься от БПЛА? Условно, я бабушка из деревни в приграничье Белгородской области.
Алексей Васильев:
Эвакуация заранее, не испытывать судьбу. Из серии «я подожду, деточки, ничего страшного» потом приводит к тому, что получается трагедия. Если есть возможность эвакуироваться, и зона боевых действий приближается, черт с ней, с хатой, с гусями, жизнь дороже. Тем более сейчас у нас система пунктов временного размещения отлажена, это не то, что размещают лишь бы куда, а людей размещают в гостиницах, санитариях и прочее, питанием обеспечивают, компенсацию дают. Проблем серьезных для людей нет. Сидит иррациональная причина из серии «я свое бросить не могу». Не бросила, а потом трагедии начинаются. Просто должно быть четкое понимание. Если приближается зона боевых действий к твоему дому, бросаешь нафиг все и уезжаешь в безопасную зону.
Ольга Колесник:
Теперь давайте рассмотрим ситуацию, когда я москвичка на расслабоне, которая приходит с утра в соседнюю кофейню за латте, и вдруг слышу звук некоего мотоцикла, который почему-то исходит с небес. Что делать в такой ситуации?
Алексей Васильев:
Не снимать его.
Ольга Колесник:
Это очень сложный момент. А кроме того, что не снимать, куда бежать, на что обратить внимание?
Алексей Васильев:
Имеет смысл выйти, можно за кофе даже заплатить, если время позволяет, и поискать безопасное место, правило между двух стен либо подземный переход, чтобы осколками не зацепило, ударной волной, если совсем-совсем близко. Если слышишь, что на большом удалении, можно панику и суету не наводить.
Ольга Колесник:
На большом удалении в Москве с уровнем общего шума сложно услышать.
Алексей Васильев:
Есть общие рекомендации, это какие-то укрытия либо правила двух стен, чтобы возле тебя не было стекла и была стенка. Может где угодно зацепить, но если у тебя минимизируется вероятность поражения осколками, тем, что сверху падает, или обрушения, то шансы гораздо выше.
Игорь Потапов:
Если рядом нет убежища, это арка или подземный переход. Сейчас начнется мотоциклетный сезон, и у тебя после поездки будет еще больше развитый ПТСР, ты будешь реагировать на мотоциклы.
Ольга Колесник:
Я на мотоциклы и так всю жизнь реагирую тяжеловато. Но не во всех городах есть подземные переходы, в Курске я их не заметила.
Игорь Потапов:
Там очень много убежищ. В Курске убежища обозначены стрелками, где аптечка, там такое количество мест, что Курск, что Белгород, что другие прифронтовые города, что там с этим точно проблем нет.
Алексей Васильев:
В Севастополе сейчас убежищ наставили реально множество. И в случае воздушной тревоги есть куда сбежать, особенно когда слышишь, что что-то летит, то спрятаться есть где. В самом крайнем случае, как у нас была жуткая история, когда прилетела по пляжу кассетная БЧ, ее услышать невозможно, не успеешь спрятаться. Но тут из тех вариантов, что можно сделать в этой ситуации, есть высокие бордюры, лечь, не бежать, потому что когда образуется осколочное поле при начале, они же прилетают не одновременно, с небольшим зазором, буквально одна-две секунды есть, даже момент, если попадаешь в эпицентр кассетного удара, хотя бы просто валиться, за что-то спрятаться лежа, потому что если будешь стоять, соберешь все осколки.
Игорь Потапов:
Лайфхак – надо закрыть голову и лечь так, чтобы твои носки были расположены друг от друга, чтобы артерии с внутренней части ног были закрыты.
Алексей Васильев:
Хотя бы голову закрыть, чтобы снизить вероятность летального поражения, потому что из руки выковыривать осколок проще, чем из головы.
Ольга Колесник:
Друзья, запоминаем: носочки в разные стороны. Ложимся, прячем артерии. По богатому опыту господина Потапова.
Алексей Васильев:
И прячемся за какие-то элементы выступающей поверхности.
Ольга Колесник:
Мне как-то неспокойно после поездки думать об этом всем.
Игорь Потапов:
Это пройдет, нужно время. Чуть попозже тебе станет очень скучно.
Ольга Колесник:
Главное, чтобы скучно стало поскорее тем людям, которые с этим каждый день соприкасаются, и появилось некое внутреннее спокойствие, позволяющее с этим работать, потому что еще немаловажный фактор, как мне показалось, это психологическое состояние тех, кто находится в этих обстоятельствах, и оно немало влияет на возможность противодействовать БПЛА. Что делать с психологическим состоянием мирным жителям приграничных районов, потому что очень многие ведь впадают в страх? И не только приграничных, учитывая, что теперь у нас дроны долетают достаточно далеко вглубь страны.
Игорь Потапов:
У нас есть люди, которые уверены, что война закончилась. Они говорят, что переговоры закончились, и их большое количество. Этот факт меня никак в спокойное состояние привести не может.
Алексей Васильев:
Есть такое большое количество инфлюенсеров, ЛОМов, начали проталкивать повестку, что все нормально, что мы почти победили, мир, дружба, жвачка. Я, с одной стороны, вижу достаточно близкие сроки завершения конфликта, но с кучей оговорок, если вдруг пойдет так-то, так-то. Еще ничего не предопределено, при худшем сценарии мы можем еще год и два воевать. При лучшем – может быть, вопрос за несколько месяцев решится. Но это не значит, что через неделю-две.
По поводу прилетов в города типа Москвы, которая находится в глубине, люди быстро адаптировались, в большинстве случаев угроза идет не такая глобально масштабная. Пугает, но чтобы доводить до истерики, либо надо специально через СМИ нагнетать, но у нас такой политики нет, люди относятся к этому более философски. Понятно, есть потери, издержки, но это не ковровые бомбардировки, таких возможностей у противника нет. А жителям, которые находятся в условиях регулярного обстрела, Курск и Белгород уже такую угрозу отодвинули, как было относительно недавно. А именно зона, где ведутся боевые действия, плюс 30 километров, лучше просто там не находиться, тогда не надо будет потом нервы собирать у психолога в обратном порядке. А с бойцами отдельная история…
Игорь Потапов:
Для них война никогда не закончится.
Алексей Васильев:
Заканчивается, в конце концов, после Великой Отечественной все ветераны вернулись.
Игорь Потапов:
Но ты всегда будешь про нее помнить.
Алексей Васильев:
Человек станет другим, но он не потеряет человеческий облик. Сейчас есть понимание, готовится ряд мероприятий по массовой адаптации, при лечении ПТСР. Наработаны и практические опыты, и психотерапевтические, как это делать. Плюс, для людей, которым стало скучно, когда нет боевых действий, судя по тому, что идет активный набор в африканский корпус, будет активная работа извне, люди, которые почувствовали в себе кураж, что они военные и не смогут вернуться в нормальную гражданскую жизнь, у нас есть чем заниматься за пределами Российской Федерации. Интересы государства будут распространяться по всему миру.
Игорь Потапов:
А пилоты будут снимать свадьбы и брать штрафы на дорогах.
Алексей Васильев:
Кто-то курьерской доставкой будет заниматься, а кто-то поедет Бармалеев гонять.
Ольга Колесник:
У России нет границ, как известно. Но чтобы этот тезис присутствовал в нашей жизни, для этого надо работать. Поэтому работа найдется для всех и для каждого. С вами была Ольга Колесник и программа «Другой ракурс», в студии сегодня были Игорь Потапов, специалист по созданию РЭБа, БПЛА, автор Телеграм-канала «Потапов. АО «НПП»», и Алексей Васильев, автор Телеграм-канала «Русский инженер», инженер и военный аналитик. Увидимся на Медиаметриксе.